Я его уже где-то выкладывала, но потеряла, пусть будет Надо его таки доучить, очень красивое.
Брюсов, Светоч мысли.
Полностью.
читать дальше
Венок сонетов
I. Атлантида
Над буйным хаосом стихийных сил
Зажглось издревле Слово в человеке:
Твердь оживили имена светил,
Злак разошёлся с тварью, с сушей — реки.
Врубаясь в мир, ведя везде просеки,
Под свист пращи, под визги первых пил,
Охотник, пастырь, плужник, кто чем был, —
Вскрывали части тайны в каждом веке.
Впервые светоч из священных слов
Зажгли Лемуры, хмурые гиганты;
Его до неба вознесли Атланты[1].
Он заблистал для будущих веков,
И с той поры всё пламенней, всё шире
Сияла людям Мысль, как свет в эфире.
II. Халдея
Сияла людям Мысль, как свет в эфире;
Ее лучи лились чрез океан —
Из Атлантиды в души разных стран;
Так луч зенита отражён в надире!
Свет приняли Китай и Индостан,
Края эгейцев и страна Наири,
Он просверкал у Аймара́ и в Тире,
Где чтим был Ягве, Зевс и Кукулкан.
И ярко факел вспыхнул в Вавилоне;
Вещанья звезд прочтя на небосклоне,
Их в символы Семит пытливый влил.
Седмица дней и Зодиак, — идеи,
Пребудут знаком, что уже в Халдее
Исканьем тайн дух человека жил.[2]
III. Египет
Исканьем тайн дух человека жил,
И он сберег Атлантов древних тайны,
В стране, где, просверлив песок бескрайный,
Поит пустыню многоводный Нил.
Терпенье, труд, упорный, чрезвычайный,
Воздвигли там ряд каменных могил,
Чтоб в них навек зов истины застыл:
Их формы, грани, связи — не случайны!
Египет цели благостной достиг,
Хранят поныне плиты пирамиды
Живой завет погибшей Атлантиды.
Бог Тот чертил слова гигантских книг,
Чтоб в числах три, двенадцать и четыре
Мощь разума распространялась в мире[3].
IV. Эллада
Мощь разума распространялась в мире —
Египет креп, как строгое звено,
Но было людям жизнь понять дано
И в радости: в резце, в палитре, в лире.
Влилась в века Эллада, как вино, —
В дворцовой фреске, в мраморном кумире,
В живом стихе, в обточенном сапфире,
Явя, что было, есть и суждено.
Но, строя храмы, вознося колонны,
Могла ль она забыть зов потаённый,
Что край Осириса ей повторил?
Шёл Эллин к знанью по пути мистерий, —
Но дух народа блеск давал и вере,
Прекрасен, светел, венчан, златокрыл.
V. Эллинизм и Рим
Прекрасен, светел, венчан, златокрыл,
Цвел гений Греции. Но предстояло
Спаять в одно — халдейские начала
И мысли эллинской священный пыл.
Встал Александр[4]! Всё ж Року было мало
Фалангой всюду созданных горнил;
И вот, чтоб Рим весь мир объединил,
Медь грозных легионов застонала.
В те дни как Азия спешила взять
Дар Запада и каждый край, как призма,
Лил, преломляя, краски эллинизма,
К завоеванью всей вселенной — рать
Вёл Римлянин; при первом триумвире[5]
Он встал, как царь, в торжественной порфире.
VI. Римская Империя
Он встал, как царь, в торжественной порфире,
Укрыв под ней весь мировой простор.
От скал Сахары до Шотландских гор,
От врат Мелькарта до снегов Сибири.
Столетий и племён смиряя спор,
Сливая голоса в безмерном клире,
Всем дав участье на вселенском пире,
Рим над землёй своё крыло простёр.
Все истины, что выступали к свету, —
Под гул побед, под сенью римских прав,
Переплавлялись властно в новый сплав.
Вела Империя работу эту,
Хоть вихрь порой величья не щадил,
Хоть иногда лампады Рок гасил.
VII. Переселение народов
Хоть иногда лампады Рок гасил,
Рим до конца исполнил труд владыки,
Он был свершён, когда, под вопль и крики,
Сонм варваров Империю свалил.
Народы хлынули, свирепы, дики;
Мрак разостлался, тягостен, уныл;
Казалось: луч наук навек почил;
И тщетно трон свой высил Карл Великий.
Но в мгле крушений отблеск золотой
Искал путей, везде, сверкал мечтой,
Под стук мечей, под грозный скок валькирий.
Меж камней, бывших кесарских палат,
Под робкий свет монашеских лампад
Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире.
VIII. Средние века
Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире,
Поя целебно мутный мрак веков.
Пусть жизнь была сплошной борьбой врагов,
Пусть меч звенел в бою и на турнире, —
Искал алхимик камень мудрецов,
Ум утончался в преньях о вампире,
Познать Творца пытался богослов, —
И мысль качала мировые гири.
Монах, судейский, рыцарь, менестрель —
Все смутно видели святую цель,
Хоть к ней и шли не по одной дороге.
В дни ужасов, огня, убийств, тревоги
Та цель сияла, как звезда: она
Во все века жила, затаена.
IX. Возрождение
Во все века жила, затаена,
И жажда светлых, благостных веселий.
Настали сроки: струны вновь запели,
И краски вновь зардели с полотна.
Из дряхлой Византии в жизнь — весна
Вошла, напомнив о любви, о теле;
В своих созданьях Винчи, Рафаэли
Блеск бытия исчерпали до дна.
Те плыли за Колумбом в даль Америк,
Те с Кортецом несли на чуждый берег
Крест, чтоб с ним меч победно пронести.
Стремились все — открыть, изобрести,
Найти, создать… Царила в эти годы
Надежда — вскрыть все таинства природы.
X. Реформация
Надежда — вскрыть все таинства природы —
Мир к высшей тайне привела, — и Бог
Восстал над бурей будничных тревог,
Над сном народов, над игрушкой моды.
За громом Лютера прошли походы
Густава, Тилли; снова сумрак, строг,
Окутал землю, и военный рог
К войне за веру звал из рода в роды.
Промчался Кромвель; прогремела Ночь
Варфоломея; люди в пытках гибли;
Стал дыбой — крест, костром — страницы Библий.
Но Истина, исканий смелых дочь,
Жива осталась в вихрях непогоды;
К великой цели двигались народы.
XI. Революция
К великой цели двигались народы.
Век философии расцвёл, отцвёл;
Он разум обострил, вскрыл глуби зол
И людям вспыхнул маяком свободы.
Упали с гулом вековые своды,
Был свергнут в бездну старый произвол,
Поток идей разлился, словно воды,
Что в марте затопляют луг и дол.
Гудели волны буйного потока,
Ученье братства разнеся широко,
Под знамя воли клича племена.
Бороться с правдой силился напрасно
Державный Север: под зарницей красной,
Шумя, Европу обняла война.
XII. Наполеон
Шумя, Европу обняла война,
Глася: «Мир хижинам и гибель тронам!»
Пусть эта брань потом Наполеоном,
В дыму побед, была усмирена,
Навек осталась вскрытой глубина;
Над ней теперь гудело вещим звоном —
Всё то, об чём шептали лишь учёным
Намёки книг в былые времена.
Ваграм и Дрезден, Аустерлиц и Иена[6],
Вы — двух начал таинственная смена;
Толпе открыли вы свободный путь.
Народ рванулся ветром тайн дохнуть…
Но не давал дышать им в полной мере
Все ж топот армий, гулы артиллерий.
XIII. Девятнадцатый век
Все ж топот армий, гулы артиллерий
Затихли; смолк войны зловещий звон;
И к знанью сразу распахнулись двери,
Природу человек вдруг взял в полон.
Упали в прах обломки суеверий,
Наука в правду превратила сон:
В пар, в телеграф, в фонограф, в телефон,
Познав составы звёзд и жизнь бактерий.
Античный мир вёл к вечным тайнам нить;
Мир новый дал уму власть над природой;
Века борьбы венчали всех свободой.
Осталось: знанье с тайной съединить.
Мы близимся к концу, и новой эре
Не заглушить стремленья к высшей сфере.
XIV. Мировая война XX века
Не заглушить стремленья к высшей сфере
И буре той, что днесь шумит кругом!
Пусть вновь все люди — злобный враг с врагом,
Пусть в новых душах вновь воскресли звери.
На суше, в море, в вольной атмосфере,
Везде — война, кровь, выстрелы и гром…
Рок ныне судит неземным судом
Позор республик лживых и империй!
Сквозь эту бурю истина пройдет,
Народ свободу полно обретёт
И сам найдёт пути к мечте столетий!
Пройдут бессильно ужасы и эти,
И Мысль взлетит размахом мощных крыл
Над буйным хаосом стихийных сил!
XV. Заключение
Над буйным хаосом стихийных сил
Сияла людям Мысль, как свет в эфире.
Исканьем тайн дух человека жил,
Мощь разума распространялась в мире.
Прекрасен, светел, венчан, златокрыл,
Он встал, как царь в торжественной порфире.
Хоть иногда лампады Рок гасил,
Дух знанья жил, скрыт в дивном эликсире.
Во все века жила, затаена,
Надежда — вскрыть все таинства природы,
К великой цели двигались народы.
Шумя, Европу обняла война…
Все ж топот армий, громы артиллерий
Не заглушат стремленья к высшей сфере.
1918